Бет продолжала смотреть на девушку с собакой, и во взгляде ее была жесткость, неизвестная мне по личному опыту.
— Зачем ты привез ее сюда?
— Это не она, а он, Элизабет, — ответил Логан.
Я бросил на него быстрый взгляд. Он казался абсолютно серьезным, но не могло быть сомнений, что он разыгрывал жену в этакой сдержанной, английской манере.
— Я говорила не о собаке! — резко бросила Бет.
— О, — откликнулся ее муж с тем же невозмутимым видом, — Я встретил девушку на улице, и она стала расспрашивать о Питере. Они когда-то были большими друзьями, играли вместе еще детьми, и все такое. Когда я сказал, что Питер сейчас на ранчо, она попросила взять ее с собой. Как я мог отказать? Девушке нелегко пришлось с родителями — ты же это знаешь. Раньше она считала нас своей второй семьей, даже предпочитала проводить время с нами, а не с родными… Мне не хотелось ее обидеть, несмотря на… Но вот идет Питер. Наконец-то причесался — поступок, на который я никогда не мог его подвигнуть. Пойдем в дом и предоставим детей самим себе. Вы приверженец мартини или виски, мистер Хелм?
— Годится и то и другое, — ответил я, — Все зависит от обстоятельств. Если впереди весь вечер, то, конечно, виски. Но для короткой встречи нет ничего лучше мартини. И сегодняшний день, я думаю, следует классифицировать как день мартини, так, мистер Логан?
— Да, наверное, — откликнулся он.
— Прошу извинить, — сказал я. — Через минуту я к вам присоединюсь.
Он перевел взгляд на дверь, где в сопровождении темнокожей няни появилась причесанная и умытая Бетси в сверкающем на солнце свежевыглаженном платьице.
— Мы будем в гостиной, — сказал Логан и, взяв Бет под руку, тактично двинулся прочь.
Я посмотрел ему вслед и подумал, что, если не буду следить за собой, дело может кончиться тем, что этот человек начнет мне нравиться. Но тут мне пришлось повернуться, чтобы приветствовать свою дочь, которая, как это быстро выяснилось, не смогла бы отличить меня от Санта Клауса — разве только по бороде.
Когда я вошел в гостиную с высоким потолком, она оказалась пустой. Но тут же в дверях возле камина появился Логан, неся в руке высокий бокал. Он указал рукой на другой бокал на высокой ножке, ожидавший меня на маленьком баре в углу, и сказал:
— Это всегда немного шокирует, когда дети вас не узнают, не так ли? Со мной во время войны было то же самое, — Он поднял свой бокал. — Что ж, за знакомство и все такое прочее.
— За знакомство, — откликнулся я, — Я подарил детям разные безделушки, которые привез недавно из Европы. Надеюсь, вы не возражаете?
— Ничуть.
— Где Бет? — спросил я.
— Я попросил Бет временно исчезнуть, — ответил Логан, — Я хотел бы кое-что сказать вам, мистер Хелм, и подумал, что для всех нас будет лучше, если мы поговорим в ее отсутствие.
— А как же, — согласился я. — Мы присядем или проведем переговоры стоя?
Логан легонько улыбнулся.
— Что ж это я! Наверное, со стороны это кажется до жути официально. Конечно, прошу вас сесть. Рекомендую то большое кресло у окна. — Он указал на него рукой и пододвинул себе другое. — Мистер Хелм…
Я потянулся за бокалом. Когда я отвернулся от бара, фотоаппарат в кармане моих джинсов задел стойку. Звук получился достаточно громкий, и я инстинктивно сделал движение рукой за спину, чтобы убедиться, что все в порядке. Логан продолжал говорить какие-то вежливые слова, но, услышав звук удара и увидев мой жест, замолк, и рука его быстро дернулась к лацканам жилета цвета хаки.
Это требовало немедленной и мгновенной реакции с моей стороны, но, к счастью, недавнее столкновение с юношей поставило под контроль мои рефлексы. Я стоял не двигаясь и ждал. Его рука остановилась. Я без излишней спешки потянулся назад, извлек «Лейку» из заднего кармана и положил аппарат на стойку бара.
— Хотел перед отъездом сделать несколько снимков детей, — заметил я.
С ничего не выражающим лицом он продолжил движение рукой и поправил узелок галстука.
— Да уж, конечно, — сказал он.
В комнате воцарилось молчание. Мне хотелось смеяться или плакать: теперь-то я его раскусил. Инстинктивное, тренированное движение сказало мне о нем все и даже больше. В том-то и состоит проблема с пистолетом в кобуре. Тем более, если кобура под мышкой, — так легко выдать себя.
Не хочу сказать, будто кобура под мышкой — плохое место для оружия, особенно в зимнее время и для тяжелого пистолета. Вес сосредоточен там, где нужно, кобура — на удобной застежке, а не режет вас надвое, провисая на кожаном поясе. Кроме того, фактически не надо расстегивать пальто или плащ, чтобы добраться до пистолета, и он не замерзнет даже в самую холодную погоду. Так что кобура под мышкой, да еще с хорошим пружинным механизмом, — удивительно удобная вещь. С оружием ничего не случится, даже если вы встанете на голову, оно защищено от непогоды и в походном лагере мешает гораздо меньше, нежели прикрепленное к поясу. Тот факт, что до него относительно долго добираться, не имеет большого значения для любителя жизни на природе, которому в наши дни не грозит неожиданная встреча с гризли.
Все это так, если речь идет об охотнике или траппере и его большом револьвере. Если же вас судьба свела с компетентного вида джентльменом с преувеличенным английским акцентом, который таскает при себе маленький, плоский, компактный автоматический пистолет, то это, прямо скажем, совсем другое дело. Я бросил на Логана мрачный взгляд. Он теперь был передо мной как на ладони. Теперь я знал, что я унюхал или почувствовал, увидев его. И что в свое время заметил Мак — запах дыма, запах дыма от пороха. От него невозможно избавиться полностью — кто-кто, а я должен был это знать.
В определенном смысле все это выглядело даже забавно. Вот за кого Бет вышла замуж, оставив меня потому, что ей было невыносимо жить с человеком из мира насилия. Вроде как вышедший в отставку искатель приключений. И к тому же из тех типов, что таскают пистолет под мышкой!
5
Ни он, ни я не сказали ни слова. Логан медленно подошел к бару и поставил бокал рядом с фотоаппаратом. Профессионал: рука его не дрожала, и из бокала не пролилось ни капли. Что ж, у меня — тоже. Он ленивым движением взял камеру.
— Вецлар, Германия, — прочитал он вслух и поднял взгляд на меня. — Не могу сказать, что я в восторге от немцев, но они и вправду делают отличную оптику, а?
— Точно, — отозвался я.
Взгляд его имел оттенок грусти. Он, казалось, хотел и не мог объясниться со мной в поисках моего понимания, не догадываясь, что он его уже получил. Я отлично все понимал. Когда-то давно, сразу после войны, я тоже ушел из мира насилия, чтобы стать респектабельным преуспевающим обывателем с уютным домом и семьей. Но кое-что произошло, и у меня ничего из этого не вышло. Что-то происходило и с ним, иначе он не носил бы снова при себе оружие.
И конечно, это тот самый пистолет, друг былых горячих денечков. Как и все мы, он хранил его только как сувенир, как свидетеля безвозвратно ушедшего прошлого, теперь находящегося словно бы на пенсии после многих лет верной службы. И у меня после войны в течение пятнадцати лет в запертом ящике стола хранился пистолет. Но наступил день, когда мне пришлось извлечь его оттуда и пустить в дело. Случилось так, что потом я с ним расстался, и сейчас у меня за отворотом сапога был новый 38-й, который ничего для души не значил. Но, вероятно, придет день, когда я запру его в письменный стол вместе со всеми связанными с ним воспоминаниями. И положу я пистолет туда заряженным и готовым к действию.
Он открыл ключом ящик, вынул пистолет, прикрепил кобуру и засунул в нее оружие, делая это неохотно, но все-таки делая — по какой-то неизвестной мне, но неотвратимой причине. И возможно, в тот момент, когда он коснулся знакомой рукоятки, на него снова дохнуло возбуждение ушедших дней. Со мной оказалось именно так. Но, конечно, он был старше и, может быть, все позабыл. Некоторые действительно забывали — или только так говорили.
Да, я понимал его очень хорошо, в какой-то мере я ему даже сочувствовал. Но это не значит, что я намерен ему помогать, или что я не отберу у него все, что смогу, что не пришпилено крепкими гвоздями. А мне казалось, что Бет пришпилена не очень крепко.
Я сказал:
— Вы хотели со мной поговорить.
— О да, — согласился он. Отпил из бокала, заглянул в него и снова посмотрел в мою сторону, — Моя жена написала вам письмо.
— Да.
— Позже, не будучи уверена, что поступила правильно, она рассказала мне об этом. Вас это удивляет?
— Понимаю.
Логан заколебался, потом решительно заявил:
— Чтобы защитить свою семью, мне не нужна ничья помощь, мистер Хелм.
— Так, — сказал я.
— Не хотелось бы показаться негостеприимным, — продолжал он, — но вы не кажетесь мне человеком, который очень расстроится из-за позднего обеда или ужина. В Рено вас отлично накормят. Если в будущем вы захотите встречаться с детьми, я, конечно, не имею против этого никаких возражений. Дайте мне знать, и я устрою вашу встречу, но только не здесь. Надеюсь, вы меня понимаете?
